Женя Маркер - Курсанты. Путь к звёздам
Когда обгонявший его Генка услышал эти считалочки, то незлобно посмеялся:
– Ты ритм поймал под свой счет. Стало легче держать дыхание, а грамотное дыхание – залог успешного бега. Но здорово губы не раскатывай: с твоими короткими ногами «мастера спорта» не видать!
Он демонстративно смахнул платком пыль со своего значка «Мастер спорта СССР» на гимнастерке, и беззлобно улыбнулся. У друзей давно сложились нежно-колючие отношения, когда Таранов дразнил его кривыми, кавалерийскими ногами, а Бобрин Семена – короткими. Один хорошо знал литературу, второй математику, но их споры оказывались безобидными по всем вопросам. Они любили незлобно поершиться. Пошутят, подначивая друг друга, попикируются в словесных боях, и мирно разойдутся без лишних жертв. Но суть добрых советов или грамотную критику друг друга они ловили быстро и точно.
– Самокритичность – не только мой бич, – нередко говорил Таранов, – но и спасательный круг.
– Иначе, Таран, ты бы всех протаранил…
Если с бегом на длинные дистанции Таранов постепенно разобрался, то зимние кроссы на лыжах так и остались для него непокоренным видом спорта. Южному человеку перемещение по снегу с палками в руках чаще доставляет эстетическое удовольствие от просмотра, а не от участия. А ежегодные зимние состязания на 10 километров оказались для него непреодолимыми.
Не помогали советы друзей и инструктажи командиров, смена лыж, поиск мази, тренировки самостоятельные или в группе. Бег по лесу и улицам поселка на заснеженной дистанции с лыжами и палками на плече – вот какой необычный выбор сделал Таранов.
Таких «лыжников», как они с Марком, во взводе набралось много, но, к счастью курсантов, этот вид спорта не шел в обязательный зачет. «Покорители барханов» или «урюки», как их называли за глаза, смело срезали углы в несколько километров, проезжали участки трассы на мотоцикле местного парня, который за бутылку пива помогал двоечникам финишировать, делали обычную подмену.
За Таранова пару раз пробегал этот 10 километровый кросс Муля, который вырос на лыжах в белорусской деревне. Он спокойно проходил эту дистанцию дважды. Многие из «лыжных двоечников» только стартовали и финишировали под своими именами и номерами на груди. А основные удаленные этапы, где фиксировались спортсмены на трассе, за них пробегали друзья. В снежной целине, закутанные в ушанки, курсанты сами не всегда могли отличить друг друга по номерам, не говоря об офицерах, кто контролировал и организовывал эти кроссы.
«Самая тяжелая легкая атлетика (или бег в никуда)». Так назвал однажды Слон статью в боевом листке, где Таранов нарисовал на себя карикатуру. Испытания, от которых скрыться невозможно в армии, только начинались, а спорт, как показало время, помогал достигать те результаты, к которым стремился каждый курсант.
Глава XI. Ширшасана
Из очередного отпуска Таранов привез общую тетрадь, испещренную мелким почерком и многочисленными фигурками странных человечков. Дома, у соседа с первого этажа он выпросил ротапринтное печатное издание, которое за две ночи сам переписал и проиллюстрировал. На серой обложке тетради в клетку красовалась аккуратная надпись, выведенная красным фломастером «Хатха-йога».
Таранов положил два спортивных мата рядом в том месте казармы, где планировался спортивный уголок, разделся до трусов и встал на голову. Ни руками, ни ногами он ничего не касался. Стоял на голове и думал: «Все хорошо, все замечательно, сейчас вылетит из моей головы ласточка, и я о ней забуду».
Вокруг собралась толпа курсантов. Смотрели с недоумением и чувством беспокойства: «Как бы шею не свернул».
Прежде он часами крутился здесь на турнике, делал склепку, подъем переворотом, пытался крутил «солнце». Но в такой статичной позе перевёрнутого вниз головой курсанта друзья его видели впервые.
– Крыша у парня поехала. Ловит, – как всегда вовремя сострил Генка.
Бобрин выделялся на фоне остальных призывников атлетическим сложением. Сам мог дать фору любому гимнасту. Рифленые бицепсы, гармонично прикрученные к бюсту, посаженному на торс и крепкая, от веснушек рыжая, шея делали его похожим на вурдалака из какой-то диковинной книжки сказок. Может быть, за счет серых до водянистости глаз с редкими бледными ресницами? Или цвета волос с испестренным канапушками лицом, на которое неловкий художник опрокинул маленькую баночку с оранжевой краской. Таранову бабушка в детстве говорила, что «Рыжий да красный – человек опасный!», но Бобрин совершено не вызывал у Семена чувство реальной опасности, если молчал. Но (!), когда он был в кураже… Приколы и подколки, шутки и остроты сыпались из него в таком изобилии, что увернуться было невозможно. Казалось, что Генка, как умелый лучник, стреляет стрелами с перчинкой и горчинкой на конце.
Рыжий умело импровизировал по поводу и без. Ему было важно зацепить неловкого прохожего, случайную девушку, соседа по парте или курсанта в строю, если хотелось кого-то «окучить». Это словечко придумал он сам в ходе очередной юмористической тирады и с удовольствием занимался «окучиванием» людей вокруг.
– Якорем голову поставил, – добавил Муля, – чтобы мозги не убежали.
– Эта поза – центральная в хатха-йога. – Не вставая на ноги, ответил ему снизу вверх Таранов, и показал на тетрадку глазами.
– В древних книгах ее называли «королем всех асан, – Генка открыл первую страницу и стал читать остальным. – Она пробуждает дремлющие способности ума и тела, стимулирует мозговую деятельность, изменяет циркуляцию жидкостей в организме…
Тут его речь остановил Барыга, который при слове жидкость чаще всего вспоминал деревенский самогон или вино из соседнего к училищу магазина.
– Как это изменяет циркуляцию? Как я теперь буду пить после этой йоги?
– Как все будешь пить, Шурик, как все ртом… – Марк подобрал тетрадь, брошенную на маты Генкой, и принялся рассматривать картинки, где рукой друга-художника были нарисованы многочисленные позы индийской гимнастики. Его заинтересовал текст на третьей странице, подчеркнутый синим карандашом: «увеличивает приток крови к голове, улучшает память, зрение и быстроту реакции».
– Дружище, я с тобой поработаю? – несколько робко спросил он Таранова.
– Давай, только включайся не спеша, постепенно.
Они прежде играли вместе в настольный теннис, показывали друг другу спортивные упражнения и научились понимать друг друга с полуслова. Но «Марк и гимнастика рядом не лежали», совершенно справедливо утверждал Генка, и в этом его поддерживал Таранов. В лучшем случае Марку подходила тяжелая атлетика с пудовыми гирями, где он впоследствии выполнил первый разряд, и спокойненько уходил в увольнения, сбрасывая лишний вес к чемпионатам училища в бане на проспекте Ветеранов.
А тут йога. Марк попробовал встать в позу лотоса и тут же свернулся калачиком, неловко растопырив ноги. Полистал страницы тетради, и решил сделать стойку на руках, прыгая лягушкой. Итог – растянутое сухожилие и ноющий локоть.
– Тебе это надо? Я же говорил, постепенно включайся. Иди лучше книжки читай! – Таранов свернулся удавом на мате, и медленно сделал стойку на руках, расставив ноги с оттянутыми носками в стороны. Марк лежал рядом на матах, и пытался держать привычный всем «уголок», поддерживая поясницу руками. Даже чуть согнутые в коленях ноги предательски кренились вниз и падали, не продержавшись и 5 секунд. Остальные курсанты разошлись по своим делам, понимая, что у каждого своя дорога релаксации в армейских буднях. – Мозги есть. Память. Что еще тебе надо? Медитируй без напряжения.
– А ты?
– Мне надо отвлечься от «ласточки». Она вытесняет мое сознание своим постоянным присутствием в воспоминаниях…
– Сублимируешь? Прячешься от нее?
– Отвали! Не мешай перевоплощаться…
Таранову совсем не хотелось говорить о девушке, которая заняла его мысли так, что он вновь почувствовал себя на курсе молодого бойца. Только полтора года назад наряды и взыскания летели в его адрес по неопытности, а сейчас он получал их по невнимательности и рассеянности. Влюбленность не зря считают недугом люди, которых коснулось это чувство. Больной решил выбить клин клином – уйти в экстремально возможный для казармы спорт. Пусть не обычный, но действенный.
В батарее была группа людей, которые отстаивали не только честь взвода, дивизиона, но и училища, гарнизона, округа, и даже Вооруженных Сил. Генке не было равных в военном троеборье, Фил отлично фехтовал, замечательно бегал кроссы Зуб, без лыж невозможно было представить Мулю. У них в период подготовки к соревнованиям создавался специальный режим посещения учебных занятий и тренировок, учащалось количество увольнений и ограничивалось число дежурств. Пребывание за стенами учебного заведения лишало их нарядов вне очереди, а завоеванные победы приносили поощрения, благодарности, грамоты и даже отпуска.
